Воркута - забытые жертвы

Сегодня я предлагаю отправиться в Восточную Германию. Мы познакомимся с известным немецким актёром Петером Зоданном. Во времена ГДР он даже угодил в тюрьму как диссидент, а сейчас собирает библиотеку изданной при социализме литературы. Но сначала мы с нашим берлинским корреспондентом Константином Июльским отправимся на выставку, которая приоткрывает полузабытую страницу истории? Да нет: Свидетели и жертвы ещё живы.

На открытие выставки «Воркута – забытые жертвы» их пришло не более десяти человек. Побитые жизнью, согнутые возрастом, потерявшие здоровье в Воркуте бывшие узники Гулага. Десятки лет скрывали они даже от родных и близких жестокую правду, ведь страх снова очутиться за полярным кругом засел в них на всю жизнь. 50 тысяч немцев из восточной Германии прошли до 1955 года через советские концлагеря. Некоторым из них повезло и они дожили до 1955 года, когда Конрад Аденауэр дал согласие возобновить дипломатические отношения только на том условии, если Советский Союз отпустит на свободу всех узников немцев. В то время как в западной Германии вернувшихся из Воркуты узников встречали цветами, оркестром и блицами фотоаппаратов, ГДР хранила гробовое молчание. И вот спустя полвека о воркутинских узниках вспомнили. Говорит бывший воркутинский заключенный Хорст Шюллер:

- Они всегда приходили ночью. Они окружали весь дом и с пистолетами на изготовку врывались в квартиры. Обыск, короткое прощание и тебя в наручниках увозили в следственную тюрьму. Так случилось и со мной. Начался самый черный период в моей жизни и в жизни моих товарищей по несчастью.

Вся семья Хорста Шюллера погибла в фашистских застенках. Вернувшись с фронта он стал журналистом. Спустя короткое время понял, что в новой социалистической Германии ничего не изменилось одна диктатура сменилась другой. Газеты, как бы не замечая разрухи, голода и бедности населения кричали о завоеваниях социализма. Терпение Хорста лопнуло, когда советский офицер, бывший военным цензором, потребовал от него писать доносы на любимую девушку. Хорст отправился к коллегам в западный сектор Берлина и поведал им свою историю. Далее все развивалось по старой накатанной советской схеме: длительные допросы, стандартное обвинение в шпионаже, стандартный срок: 25 лет лагерей.

Хайнца Герула, работавшего журналистом в западном Берлине, НКВД схватило прямо среди белого дня на улице, советские офицеры запихнули его в машину и привезли в секретную тюрьму тайной полиции ГДР штази: Генслерштрасе 66. Случилось это в феврале 1950 года. Сегодня здесь музей. Однако вплоть до начала девяностых годов о назначении этого секретного объекта местные жители даже не догадывались. Ходили слухи, что за бетонной стеной с колючей проволокой и охранными вышками находится военный объект. Хайнц Герул вспоминает:

- Осудил меня уже военный трибунал в Москве, без всякого, естественно, защитника. Приговор - 25 лет с отбыванием в Воркуте. А я тогда по-русски ни слова не понимал. В воркутинской шахте было 400 русских шахтеров и 20 немцев. 6 лет спустя Аденауэр выторговал меня и моих земляков назад, в Германию.

Хайнц с гордостью демонстрирует газету, где он молодой, сияющий от радости, стоит на берлинском вокзале. В руках Хайнц держит кота, единственное живое существо, скрашивавшее его жизнь за полярным кругом. Кота удалось чудом вывезти. Узникам не разрешалось ничего брать с собой, поэтому на выставке так мало экспонатов: алюминиевая ложка, телогрейка, которую удалось сохранить Лотару Шюльце, самодельные игральные карты, ученическая тетрадь со старательно записанными русскими словами и ученическая рука с пером номер 96 и картины Вильгельма Шприка, запечатлевшего по памяти кошмарный быт Гулага. Изможденные узники и заплывший от жира вельможа начальник лагеря: царь и бог воркутинской шахты номер 29. Хайнц Геруль вспоминает:

- Условия были ужасные. Во-первых, воркутинский климат. Царь говорил когда-то: там, где не поют птицы, не может жить человек А мы жили там и работали при температуре минус 54 градуса, вечно голодные, без всякой надежды. Нас ведь практически похитили. Родные даже не догадывались, где мы находимся. Переписка строго запрещалась. Где Хайнц Геруль? Нет такого. Охрана измывалась над нами, как могла. Но с русскими заключенными, с украинцами у нас были отличные отношения, ведь у нас был общий враг - лагерное начальство.

Хорст Шюллер принес на выставку свою новую книгу «Забытые жертвы». Идея написать её возникла у него после поездки в 1992 году в Воркуту. Хорста поразило, с каким теплом встретили его воркутинцы, многие из которых сами прошли ад сталинских лагерей. Побывал он и на шахте номер 29, где шесть бесконечных лет рубил каменный уголь. Теперь шахта называется Юр Шор. Постоял у кладбищенского креста, могилы своего друга Ганса Кирше, погибшего от пули охранника и реабилитированного в октябре 1991 года. Прошло полвека, прежде чем бывшие воркутинские узники, немцы из восточной Германии, смогли поведать своим внукам о трагедии, которую пережили они в первом в мире социалистическом государстве рабочих и крестьян на немецкой земле.

Комиссар полиции отказывается стрелять

Объединение Германии для большинства жителей бывшей ГДР стало коренным переломом в судьбе. Некоторые до сих пор не могут с ним справиться. Про таких в Германии говорят: они ещё не приехали. Петер Зоданн - не из их числа. По скромным немецким меркам, он - звезда телеэкрана, известный театральный режиссёр. Так что в профессиональном отношении всё у него после падения Берлинской стены сложилось прекрасно. Тем не менее, он не устаёт подчеркивать, что он - восточный немец, что опыт жизни в ГДР навсегда сформировал его как личность. Как это проявляется на практике? Вот, что подметила наш корреспондент Генриэтте Вреге:

В восточной Германии Петер Зоданн - знаменитость. На улицах Лейпцига или Дрездена даже автобусы с туристами тормозят, чтобы поклонники могли вблизи полюбоваться на своего кумира. Нет от них спасения и за границей. На Карловом мосту в Праге его как-то окружила толпа немецких туристов, и Петер Зоданн добрых полчаса раздавал автографы. Правда, многие обращаются к нему «господин Эрлихер» или «господин комиссар», настолько актёр в их представлении слился со своей ролью на телевидении. Хотя сам Петер Зоданн подчеркивает:

«Себя самого я при всём желании играть не могу, потому что я совсем другой человек. Сам бы я вряд ли выбрал профессию следователя, комиссара уголовной полиции. Но вы знаете, мы с этой ролью как бы поженились. Она у меня учится, я - у неё. Вот мы и стали похожи друг на друга, как старые супруги».

Вот уже много лет первый канал немецкого общественного телевидения «АРД» снимает и показывает детективные фильмы из серии «Место преступления». А чтобы привлечь как можно больше зрителей, для каждого региона страны подбирается свой главный герой с локальным колоритом. Вот для Саксонии и выбрали Петера Зоданна. Он расследует дела о незаконных свалках ядовитых промышленных отходов, ловит мелких жуликов, а порой и настоящих убийц. И как-то умудряется при этом оставаться вполне нормальным, честным и немножко печальным человеком. В одном из фильмов его герой с горечью говорит: «Мы со стольким свыклись в нынешние времена, что даже убийство кажется нам нормальным». Сам Петер Зоданн безропотно свыкаться и беспомощно разводить руками, мол, такова жизнь и ничего тут не поделаешь, не согласен. В прихожей своего дома он повесил на стену изречение Бетховена:

«Добро творить, когда возможно, свободу почитать как высшее из благ и правду не скрывать даже пред троном».

Вообще цитаты - главная слабость Петера Зоданна. На телевидении он снимается урывками. А основная его работа - это руководство «Новым театром» в городе Галле. На самом деле это - целый культурный комплекс. Тут и драматический театр и кукольный и молодёжный. Всего 116 человек. И все они - от главного режиссёра до рабочего сцены - знают, что «шеф», как здесь величают Петера Зоданна, любит блеснуть цитатой из классиков. Обычно к месту, а иногда и не совсем. Во всяком случае, без назидательных отрывков из Брехта ни один день не обходится:

«Я собственно учился по Брехту, в его театре «Берлинер ансамбль». И вообще, я считаю, что Бертольт Брехт сегодня гораздо актуальнее, чем многие думают. После объединения Германии о нём как-то подзабыли. Но сейчас, когда повсюду набирает силу капитализм, нам придётся о нём вспомнить. Смотрите, все говорят о новых религиозных войнах. А религии тут вообще ни причём. Брехт это объяснил так, что даже детишкам понятно: «встретились богач и бедный, и сказал бедняк потом: не был бы я тощ и бледен, ты бы не был богачом».

Вообще-то понятия «капитализм» и «социализм» давно уже исчезли из обихода. Вспоминают о них разве что неисправимые леваки. А Петер Зоданн во времена ГДР даже угодил почти на год в тюрьму за «клевету на общественный строй». Так что же, он теперь внезапно «полевел»?

«Да нет, это тоже неверно. Я вообще не знаю, где сегодня «левые», а где «правые». Это ярлыки какие-то. Но и у левых и у правы есть разумные мысли. Вот один видный социал-демократ у нас все уши прожужжал: «моё сердце бьётся слева». А правую половину тела он что, отрезал, что ли? Так что правду надо искать не слева и не справа, а там, где она есть».

Когда выдаётся свободная минутка, Петер Зоданн ищет правду в книгах. Дома у него библиотека в 6.000 томов. А во всех подсобных помещениях «Нового театра» громоздятся ещё около 75.000 книг. И вот откуда они там появились:

«Мне вообще-то и в голову никогда не приходило собирать книги из бывшей Германской демократической республики. Но меня на это натолкнули люди с Запада. Знаете, после объединения началось уничтожение библиотек в нашем городе. Какие-то умники стали вывозить на свалку всё, что им представлялось «наследием социализма». Я уже немолодой человек, так что я тут же вспомнил о сожжении книг при национал-социализме. И тут я сказал нет. Это же они моё духовное достояние на свалку выбрасывают. И тогда я стал во время гастролей собирать такие книги со свалок. Коллеги меня поддержали. Я дал себе обещание основать библиотеку, в которой было бы как можно полнее представлено, всё, что писалось и издавалось в бывшей ГДР. Ведь не всё же было чушью собачьей. И в жизни при социализме было не только плохое. Мне-то можете этого не рассказывать, я, как-никак в этой стране жил».

Ещё один урок, который Петер Зоданн вынес из своей жизни - отказ от насилия. Даже после трагедии в Нью-Йорке он считает, что бороться против терроризма силой оружия - бессмысленно:

«Если мы хотим избавиться от терроризма и других вещей, порождённых невежеством, то тут нам помогут только культура и образование, а не оружие».

Кстати, комиссар уголовной полиции, которого играет Петер Зоданн - единственный на немецком телевидении, который ещё ни разу не стрелял на экране. И вообще отказывается взять в руки оружие. В кино и в жизни.

Константин Июльский, Генриэтте Вреге, Александр Варкентин