Верный друг
И сегодня существуют дружбы, длящиеся всю жизнь…
"Верный друг – это лучшее, что есть на свете.
Это тот, кто остаётся рядом с тобой, даже если весь мир летит в тар-тарары"…- эту весёлую песенку о дружбе распевали герои фильма "Трое с бензоколонки", снятого в 43-ем году – когда мир и впрямь летел под откос.
Дружба: эти слова как будто подразумевают что-то высокопарное – дружба Шиллера и Гёте. Дружба античных героев. Дружба, побеждающая расстояния и смерть.
Есть ли место такой дружбе в сегодняшнем дне – когда многомесячные походы на одинокой лодье вдоль скалистого берега заменились совместными поездками на гриль-парти в ближайший парк, а эквивалентом битвы с коварными врагами служат в лучшем случае диспут с начальство на собрании трудового коллектива? Едва ли.
Что такое дружба сегодня? Пусть об этом расскажут те, кому удалось пронести дружбу через десятилетия жизни – пуст и не богатой драматическими событиями, но полной радостей, горя, скуки, рождений, смертей, разводов, рутины, работы, праздников и будней: всего того, что и составляет материю бытия.
У микрофона Анастасия Рахманова.
Здравствуйте!
- С моей подругой Эдит я познакомилась 45… нет, погодите: 47 лет назад! Это было в 1956 году. Мне было семнадцать, ей тоже. Мы погодки. Мы познакомились в лагере для беженцев – немцев, выселенных из Чехии и Венгрии. Понятно, что жизнь в лагере была делом не слишком весёлым. Но дружба, которая завязалась в это время, оказалась самой крепкой – все остальные люди как-то приходили и уходили из жизни, или отношения теряли смысл – мы оставались хорошими знакомыми, но не больше того. А эта дружба продержалась всю жизнь. И я не думаю, что она когда-то распадётся – мы друг другу как сёстры, даже ближе, чем сёстры.
- Моя подруга Хильдегард… Я знаю её на протяжении 56 лет. Если только представить себе эту вереницу лет… Когда мы познакомились, мы были ещё детьми. Мы жили на одной улице – на Каштановой аллее, здесь, на севере Берлина. Познакомились мы ещё до школы, но настоящая дружба началась в первом классе…
- Можно сказать, что мы четверо выросли вместе – хоть и в четырёх разных семьях. Вместе играли в футбол – конечно, настоящего мяча у нас не было. Какие там настоящие мячи в 45-ом-46-ом году. Американский солдат подарил нам теннисный мячик – и этим теннисным мячиком мы играли в футбол!
Уте, Вольфганг и Амели – всем им примерно по шестьдесят лет – рассказывают о своих лучших друзьях. Товарищи по послевоенному детству, одноклассники, соседи – в роли воспетого в античных стихах "ангела дружбы", как правило, выступает его высочество случай. Однако тот же случай совершенно не обязательно всю жизнь держал свою защищающую длань над завязавшейся в детстве взаимной приязни. Напротив: переезды, карьеры, женитьбы и разводы, казалось бы, сделали всё, чтобы эти дружбы распались, как и тысячи других детских дружб, заняв место лишь в воспоминаниях.
Но они не распались. Не в этом ли состоит воспетая во всё тех же стихах "тайна родства душ" – не высокопарная и вымышленная, но вполне реальная и даже повседневная "смычка", "спайка", возникшая на более глубоком уровне?
- Самое удивительное и самое прекрасное в нашей дружбе состоит в том, что мы снова и снова находили путь друг к другу. Конечно, на протяжении нашей взрослой жизни дружба не была такой интенсивной, как в юности, когда мы каждый день встречались, по многу часов проводили вместе, делились друг с другом всеми переживаниями и тайнами. На протяжении последующей жизни у нас тоже снова и снова были периоды, когда наша дружба вспыхивала с прежней интенсивностью. Но в промежутках мы могли встречаться и разговаривать достаточно редко, и тем не менее – связь никогда не прерывалась.
"Кто твой лучший друг? Какие качества ты ценишь в нём больше всего?" – на коленях у Амели лежит её девичий альбом-анкета (точь в точь – как кой собственный!, - поражаюсь я. – Только написанный в другой стране и на сорок лет раньше). Первой свой альбом запомнила сама Амели. И Конечно, в качестве своей лучшей подруги она указала Эдит. Прошло полвека. Но и если сегодня Амели снова пришлось бы заполнить такую анкету, она написала бы то же самое:
- Что я ценю в Эдит? Её честность, прямоту, то, что она всегда говорит то, что думает – и вообще: она – душа человек…
Когда Хильдегад и Уте сидят рядом в кафе и увлечённо болтают, демонстрируя друг другу содержимое всевозможных кульков и пакетиков (улова совместного шопинга), они мало чем отличаются от таких же девичьих парочек за соседними столиками. Обе выглядят очень молодо – ну, если не на двадцать, то на сорок с небольшим. Обе очень стройные, загорелые, светловолосые, в элегантно-спортивных костюмах и кроссовках на босу ногу. На самом деле им обеим уже по 63 года и жизни их сложились очень по-разному. Хильдегард вышла замуж за очень богатого человека, родила троих детей, никогда не работала, в пятьдесят лет пошла учиться в университет, на факультет истории искусств. В 55 получила диплом. Ещё два года спустя – защитили диссертацию на темы "Связи русского и немецкого экспрессионизма". Уте всю жизнь проработала продавщицей в отделе одежды магазина "Карштадт". За мужем не была, её единственная дочь живёт в другом городе. Доходы всё жизнь имела весьма скромные. Через два года выйдет на ещё более скромную пенсию. Однако к её дружбе Хильдегард эта внешняя канва всегда имела лишь косвенное отношение.
- Если я думаю о Хильдегард, я каждый раз констатирую, что она просто очень близкий и приятный мне тип женщины, очень жизнерадостный, весёлый и лёгкий - больше девушка, чем женщина. Каждый раз, когда она уходит от меня домой – я выхожу на балкон и смотрю ей вслед: как она идёт лёгким шагом, и седые волосы порхают за ней по ветру – она и в детстве была кудрявой - и она оборачивается, и смотрит на меня…У меня такое чувство, будто всех этих прошедших лет и вовсе не было…
Пути дружбы – как и пути любви – неисповедимы. И она порою вдруг случается – как говорят в Германии, потому что "Chemie stimmt" – "происходит правильная химическая реакция". Но и гаснет дружба, как и любовь, порою весьма неожиданно, сама по себе – вот только что была, и вдруг нет её.
В чём секрет дружбы, длящейся десятилетиями? Полное и безоговорочное принятие другого человека? Абсолютная терпимость к его недостаткам?
- Ну, во-первых, терпимость. Но эта терпимость основывалась, конечно, на том, что особенно много не приходилось терпеть – ведь мы проводили друг с другом подряд максимум по два-три дня. Мы никак не были "привязаны" друг к другу в силу обстоятельств, не были "приговорены" друг к другу – как мы бываем "приговорены" к соседу, купившему дом рядом, или к коллеге по работе. Думаю, этот момент необязательности был одним из залогов нашей дружбы.
Конфликты? Конечно, их не могло не быть за 50 лет регулярного общения. Рассказывает Амели:
- Конфликты возникали в силу того, что мы вели очень разные образы жизни. Нам было трудно общаться в тяжёлые периоды жизни – в моменты разводов, конфликтов с детьми. В такие периоды мы либо предпочитали не видеться. Мне кажется, у нас у обеих было подсознательное желание вынести нашу дружбу, наши отношения "за скобки" остальной жизни. Если угодно, иметь её как запасное убежище, как зону, свободную от всего остального, повседневного и актуального. К тому же следует сказать, что мы обе очень впечатлительны и ранимы. Зная это, мы старались друг друга взаимно щадить. И раз мы всё равно не были в состоянии друг другу помочь – мы старались просто не встречаться.
Старая, многолетняя дружба совершенно не обязательно должна быть очень близкой. Ни одна, из знакомых мне старых дружеских пар, не соответствует клишированному представлению о подружках, оговаривающих каждую деталь жизни в течение многочасовых телефонных марафонов. Дружба предполагает бережное к себе отношение и не терпит забалтывания. Как порою и любовь гибнет от чрезмерной близости и отсутствия дистанции. Это правило подтверждает и Уте:
- Мы всегда старались не обременять друг друга нашими заботами. Мне кажется, это отличительная особенность нашей дружбы: мы не плакались друг другу в жилетку, а старались сохранять друг перед другом мужество и гордую осанку, что бы ни происходило. Чтобы быть друг другу поддержкой и опорой, совсем не обязательно постоянно говорить о проблемах.
Похоже, как ни странно, но у мужчин в этом плане – иной подход. По крайней мере, так следует из рассказа Вольфганга:
- Мы ничего не исключали из нашего общения: были ли это конфликты с жёнами или с детьми или ещё что-то. Мы всё всегда обсуждали – и проблемы казались в дружеском кругу не такими уж серьёзными…
Пивная, кафе, ресторан, театр или собственная родная кухня – встречи с ближайшими друзьями происходят по определенному, устоявшемуся ритуалу. Скажем, Вольфганг встречается со своими тремя друзьями по четвергам, в семь вечера, в пивной – за одним и тем же столом, вот уже три десятилетия подряд. Уте и Хильдегард раз в месяц ходят вместе в театр и на концерты. Амели и Эдит ходят друг к другу в гости. А что делать, если расстояния, отделяющие от друга, измеряются не остановками на автобусе или метро? Если он живёт в другом городе или другой стране? Телефонные разговоры – плохой способ поддержания отношений, дружно полагают старые друзья. По телефону можно спросить, всё ли в порядке, договориться о встрече. Но той хрупкой атмосферы близости, которой и ценна старая дружба, телефонная связь не в состоянии генерировать. Лучше старый испытанный путь – письма, полагает Амели. Уже сам процесс написания письма – бальзам для души:
- Когда я пишу письмо, я зажигаю свечу, наливаю себе бокал вина, иногда ставлю перед собой фотографию человека, которому я пишу – и начинаю внутренний диалог с этим человеком. Мысли так и изливаются на бумагу. Иногда – а с возрастом всё чаще и чаще – я перечитываю письма от людей, которые были мне милы когда-то. И особенно охотно я перечитываю письма Эдит. Мне кажется, что это моя жизнь говорит со мной из её писем. Я слышу её голос, когда я их читаю…
В 1869 году философ Фридрих Ницше писал своему самому близкому – со студенческих лет и на протяжении всей жизни – другу Эрвину Роде: "Тот, кто одинок, понимает, сколь бесценный дар судьбы – настоящий друг".
Но только в одиночестве ли тут дело? По крайней мере, не в одиночестве формальном – одиноким можно быть и в кругу семьи, неся на своих плечах пирамиду детей и внуков. Пользуясь любовью сослуживцев и симпатией соседей.
Сколь ни были бы близкими эти контакты – не одинок ли каждый из нас тем не менее лицом к лицу со своей жизнью, с отпущенным ему временем?
И не становится ли в таком случае друг детства тихим свидетелем прожитого?
"Значит, мы снова с тобою увидимся, - пишет Ницше Эрвину Роде, - и с каждым разом наши встречи становятся все грандиознее, все замечательнее перед лицом истории. Не правда ли?”
- Когда я вижу её лицо, её волосы, её глаза, я как будто смотрю сквозь них – и в вижу наше детство, наши игры, родителей, вижу нашу юность, наши мечты – и их исполнение и не исполнение. Вижу наших любимых, вижу, как рождаются и растут дети. Как наступает зрелось – и старость. Я вижу всю нашу жизнь – и вижу её милое лицо, её улыбку.