«Байрейт в Мюнхене»
Новая постановка «Кольца Нибелунга» в баварской столице подливает масла в огонь застарелого конфликта.
В немецком языке существует слово-тянитолкай «Hassliebe» - в дословном переводе «ненависть-любовь». Это слово лучше всего подходит для описания отношений между Мюнхеном и Байрейтом: двумя баварскими городами, двумя крупнейшими центрами вагнеризма. С одной стороны, без Мюнхена - точнее, без мюнхенского монарха, короля Людвига Второго баварского, горячего поклонника Вагнера и «спонсора» его безумных на первый взгляд проектов, - не было бы Байрейте с его «театром одного композитора».
С другой стороны, сам Вагнер терпеть не мог Мюнхен с его избалованной и надменной публикой, чересчур сытыми музыкантами и – зубастыми критиками.
Для реализации своего сокровенного проекта – строительства театра, - он специально выбирает город находящийся на территории Баварии и подлежащей юрисдикции её короля, но одновременно – максимально удалённый от столицы. На протяжении всей своей жизни конфликтовал Вагнер и с дирекцией Мюнхенской оперы, - скажем, в 69-ом году здесь без спросу осуществили первую постановку «Золота Рейна», отняв тем самым уже ещё недостроенного тогда Байрейта право «первой ночи».
Добрая традиция дожила до наших дней: нынешний директор Байрейтского фестиваля, правнук композитора Вольфганг Вагнер, и баварский – читай «мюнхенский», - министр культуры Ханс Цеетмайер ладят примерно с тем же успехом как цепной дворовый пёс и кот, повадившийся таскать лакомые куски из его миски. Что не мешает всей мюнхенской «знати» совершать непременные ежегодные паломничества на зелёный байрейтский холм.
Застарелый конфликт между Мюнхеном и Байрейтом постарался обыграть в своём новом «кольце» на сцене Мюнхенской национального оперного театра швейцарский режиссёр Герберт Вернике.
На премьере первого из четырёх спектаклей цикла побывал мой коллега Геро Шлис.
....три красавицы в вечерних платьях очаровывали публику – надо отдать им должное, - не только своей неземной красотой и костюмами, состоявшими, как казалось, сплошь из разрезов, надрезов и декольте. Они ещё и пели. Хотя при такой внешности дочери Рейна смело могли бы поставить крест на вокальной стороне своего «явления»: едва ли какой-то мужчина-критик стал предъявлять им претензии. Тем более, что имелся универсальный мальчик для битья: режиссёр Герберт Вернике. Ещё задолго до премьеры первого из спектаклей новое мюнхенское «Кольцо» было раскритиковано в пух и прах: «банальный ”рамповый” театр», «сценография, стягивающая спектакль как тесный корсет», «испевшиеся солисты» - таковы были уничтожительные предпьемьерные рецензии, авторы которых сходились на вердикте: «ничего у Вернике не выйдет»...
...«Погоди, мастер, куда так рьяно!», - так словами Ганса Закса из «Нюрнбергских мейстерзингеров» хочется воскликнуть, обращаясь к любителям преждевременных суждений.
Итак, что мы можем записать в «плюс» этому спектаклю:
Во-первых, работу оркестра Баварской государственной оперы. За пультом стоит звёздный Зубина Мета, который всё уже «когда-то играл», а «Кольцо» даже дирижировал дважды. Мете часто предъявляют претензию, что некоторые партитуры даются ему «уж слишком легко», что он порою превращает Малера в Иоанна Штрауса, однако на этот раз фирменная лёгкость была далеко не лишней: прозрачность и чёткость служили каркасом для потрясающего красочного богатства вагнеровской партитуры, а взятый дирижером хороший темп не давал драматическим оркестровым акцентам скатиться в кич.
Словом: Браво, баварцы!
Не таким безусловным, но всё же плюсом постановки можно считать и работу певцов: правда, и Джон Томлинсон (Вотан) и Марьяна Липовчек (Фрика), что поделать, вышли из своих лучших лет и, прямо скажем, несколько староваты для таких грандиозных партий. Но, во-первых, поют они по-прежнему профессионально и качественно, во-вторых, мюнхенская публика любит своих звёзд и хочет видеть и слышать именно их (а Герберт Вернике неоднократно подчёркивал, что ставил спектакль в первую очередь для Мюнхена).
Кроме того, весь остальной состав спектакля можно считать достойной компенсацией для любителей новых имён, молодых лиц и неприевшихся трактовок. Чего стоит один лишь Филип Лангридж: его Логе – это нечто среднее между Данило из «Весёлой вдовы» и несостоявшимся Фредом Астером.
Теперь о наиболее спорной стороне постановки: драматургической.
Да, это правда: Герберт Вернике осмелился столкнуть Мюнхен и Байрейт лицом к лицу: на сцене Баварской оперы он воздвиг точную копию зрительного зала Байрейтского Festspielhaus´а – «дома фестивалей».
Театр пуст, лишь в одной из боковых лож всё время сидит, молча наблюдая за происходящим, дама, похожая на «байрейтскую хозяйку», жену композитора Козиму Вагнер-Лист.
Всё действие же разыгрывается на узком прямоугольники авансцены.
Минус такого решения: постановка действительно становится «плоской», упрощённой, или, как говорят критики – скатывается в архаичный «рамповый театр» вагнеровских времён, когда актёр выходил на аван сцену, пел свою арию и уходил. Однако, отказываясь от игры с пространством, режиссёр кое-что выигрывает: во-первых, действие становится более ясным, а вся активно задействованная игровая площадь отлично видна из любой точки зрительного зала. Для мюнхенского театра - немаловажная деталь. Кроме того, становится слышным текст, который поют певцы. А это уж просто невиданная роскошь для вагнеровских постановок. Не побоюсь сказать, что для многих завзятых мюнхенских вагнерианцев это была первая встреча с драматургической ипостасью знаменитой оперы.
Все постановки Вагнера условно можно разделить на три типа: традиционалистские, мистическо-стилизованные и «социально-актуалистские», переносящие вагнеровскую мифологию на реалии сегодняшнего дня. Герберт Вернике является приверженцем «третьего пути»: и в этом он расписался ещё десять лет назад, поставив на сцене Брюссельской оперы своё первое «Кольцо». Тогда он выстроил на сцене деревянный ящик, наподобие гигантского кукольного театра. В этом ящике-райке разыгрывалась трагикомедия совсем небожественных страстей. И на этот раз Вернике поставил прежде всего социальную драму о любви, ненависти, властолюбии, обмане и лжи. Его Вотан – этакий выбившийся в люди мастеровой из баварской провинции, семейный тиран и бескомпромиссный делец. Не сильно отличается от Вотана и Альберих: не окажись они по разные стороны вагнеровских баррикад, могли бы, наверное, стать друзьями. Похожий на Билли Уайлдера, Альберих в джемпере и очках в толстой роговой оправе, засучив рукава, шарит по дну аквариума в поисках пресловутого «Золота рейна»: так торговец рыбой вылавливает из садка жирного карпа. Впрочем, именно этот симпатичный Альберих организует военно-промышленный комплекс по выковыванию меча – и без того понятный отсыл к национал-социализму подчёркивают проекции отрывков из фильма Фрица Ланга на сюжет «Кольца». Да, ещё один ударный момент спектакля: дама, сидящая в глубине пустого театра оказывается не хранительницей «байрейтского грааля» Козимой Вагнер, а прекрасной праматерью Эрдой – в исполнении Анны Ларсен. Она предводительствует исходу героев спектакля в Валгаллу, расположенную где-то в районе двадцатого ряда вымышленного байрейтского зала...
Такой вот спектакль – Вагнер между Мюнхеном и Байрейтом, лишённый мифа и перенесённый в измерение «здесь и сейчас». Когда занавес упал, недовольные возгласы и крики «браво» раздались с почти одинаковой интенсивностью.
Премьера следующего из четырёх спектаклей вагнеровской тетралогии состоится одновременно с началом традиционного летнего вагнеровского фестиваля в Байрейте.
"Опера пикколо"
В новом проекте Гамбургского оперного театра дети играют музыкальные спектакли для детей.
Гамбургская опера – кстати, как и Мюнхенская, одна из лучших в Германии, - породила в этом году неожиданный для серьёзного оперного мира проект. Он называется «опера пикколо»: музыкальные спектакли, в которых дети играют и поют для детей. Инициатором проекта, цель которого – взрастить новое поколение любителей оперного искусства, стал директор театра Лоренс Лангеворт, а в качестве первого «пробного шара» была избрана опера Ханса-Вернера Хенце «Полличино». Вот уже много лет классик современной немецкой музыки живёт в Италии. Один из его домов находится в живописной провинции Тоскана – неподалёку от городка Монтепульчано (кстати, именно этот дом левак Хенце в начале 70-ых годов превратил в тайный санаторий для раненого немецкой полицией лидера студенческой революции Руди Дучке).
Для театра городка Монтепульчано Хенце и написал оперу «Полличино» - «Мальчик с пальчик». Либретто представляет собой смесь из мотивов различных европейских сказок, прежде всего – итальянских и немецких: здесь и «белоснежка и семь гномов», и мальчик-с-пальчик (он же Пиноккио), и синяя борода, и Гензель и Гретель.
В центре сюжета - семь братьев-дровосеков и семь девушек – к сожалении, имеющих в качестве папаши злобного людоеда, который хочет сожрать дровосеков.
Написанная ещё в 1980-ом году, сегодня опера «Полличино» удерживает мировое лидерство по числу постановок среди детских опер...
- Хенце специально указывает, что четыре «взрослые» роли в спектакле должны исполнять именно взрослые, а не подростки, что, в принципе, тоже было бы возможно. Детям всё-таки трудно вытянуть одним такой спектакль, и четверым взрослым певцам отводится роль ведущих...
Говорит исполнитель роли папаши-людоеда Свен-Олаф Гердес. Он – один из немногих взрослых в ансамбле, состоящим из почти шестидесяти человек – певцов и музыкантов-инструменталистов. Все участники спектакля набирались из числа гамбургских школ. На постановку спектакля ушло девять месяцев. Декорации тоже были сделаны детьми – как участниками постановки, так и учениками детских художественных школ Гамбурга. Конечно, под наблюдением и при деятельной поддержке театральных декораторов, но только – в свободное от школьных занятий время.
И хотя всё в целом носило характер милой самодеятельности, непокорные инструменты время от времени издавали не те звуки, которые имелись в виду (особенно такие своенравные, как блок-флейта), а голоса иногда давали петуха, в целом постановке можно поставить «единицу» за музыкальный уровень (напомню, это лучшая оценка в немецких школах).
И кажется – доставило массу удовольствия не только умилённым родителям, но и детям. А это и было главной целью.
Может, оперный мир очень скоро услышит имя Лючиано Лоди – исполнителя партии Полличино в гамбургской постановке детской оперы Хенце...